Читаем без скачивания Белый снег – Восточный ветер [litres] - Иосиф Борисович Линдер

Но ничего не произошло. На него навалилась оглушительная тишина, такой тишины он еще никогда не слышал.

Ясновский приоткрыл глаза и даже потряс головой, не понимая, где находится. Потом до него дошло. Режущий глаза электрический свет заливал просторный вестибюль ресторана «Тройка». Из зала доносились звуки музыки и пьяный шум голосов. Перед ним двоился силуэт знакомого гардеробщика. Ротмистр открыл рот, чтобы спросить, что с ним происходит, но тут из зала выскочил весь взъерошенный, непохожий на себя Люшков. Ни с того ни с сего он набросился с кулаками на гардеробщика, выкрикивая оскорбления. Попытавшийся их разнять швейцар получил хорошего пинка. Чтобы не оставаться внакладе, он, в свою очередь, принялся молотить всех без разбора, под его горячую руку подвернулся и ротмистр.

Шум драки привлек обслугу, а вместе с ней и кутивших в зале офицеров, охочих до подобных дел. Завязалось грандиозное побоище. Как водится, в ход пошли тяжелые предметы. Началась пальба. Кто-то стонал, истекая кровью; пронзительно визжали дамы.

В какой-то момент Ясновский почувствовал на себе чей-то взгляд. Он обернулся и увидел Дулепова. Тот, как на троне, сидел в обитом бархатом кресле и с гаденькой улыбочкой наблюдал за происходящим. Потом резво вскочил, вцепился ротмистру в горло и гаркнул во всю мощь своей луженой глотки:

– Казенные деньги пропиваешь, скотина?!

Ясновский попытался что-то сказать в свое оправдание, но от удушья ему не хватало воздуха. Костлявые пальцы сжимались все больше. В последнем отчаянном усилии ротмистру удалось дотянуться до одного из них и вонзить в него зубы…

Истошный вопль вырвал ротмистра из кошмарного сна, но лучше бы он не просыпался. Тряся укушенным пальцем, над ним навис вполне живой, из плоти и крови, шеф. Можетбыть, это все-таки сон? Ясновский поднял руку и ущипнул себя за щеку. Больно… Значит, не сон… Глаза уткнулись в знакомую трехрожковую люстру под потолком, с фотографии на стене на него смотрела счастливая супружеская чета Ясновских, даже обои были его – в мелкий выцветший цветочек. На пороге застыла испуганная жена, из-за ее плеча выглядывала угрюмая физиономия Клещева. Вся эта картинка вдруг стала расплываться. Господи, что он наделал?

Первым опомнился Клещев. Он выхватил из кармана наглаженный платок, бросился к Дулепову и принялся перевязывать палец. Дулепов пришел в себя и обрушился на заместителя:

– Скотина! Мерзавец! Да я тебя сгною!

Когда руки Дулепова вцепились в ворот его пижамы, Ясновский приготовился к худшему.

Треск рвущейся ткани заглушил очередной вопль:

– Ты, пьяная рожа, говори, как выглядел Длинный? Ну!

– Долговязый, господин полковник, – подал голос Клещев.

Но ротмистр утратил способность соображать. Он никак не мог взять в толк, о чем его спрашивают. Вчерашний пьяный дебош в «Тройке», ночной кошмар и беснующийся шеф – все смешалось в его замутившемся сознании.

– Я тебя в последний раз спрашиваю, скотина! – кричал Дулепов. – Как выглядел Длинный из аптеки Чжао?

– Долговязый, – снова поправил его Клещев.

«Какая аптека? Какой Длинный? Какой Долговязый?» – силился понять Ясновский.

– Господин полковник, о чем вы? Какой Долговязый? – пробормотал он.

– Ну, с тобой еще болтал про болячку Люшкова, – напомнил Клещев.

И тут до Ясновского дошло. Там, у Чжао, он нос к носу столкнулся с тем, кого Модест со своей командой засек на бульваре… Сходство со словесным портретом было поразительным… Долговязый…

– О боже… Как же я… – Ясновский похолодел. Когда к нему вернулся дар речи, он воскликнул: – Азалий Алексеевич, он, точно! Могу поклясться, что…

Дулепов снова затряс ротмистра за ворот пижамы.

– Где эта чертова аптека? – прорычал он.

– В районе пристани, сразу за…

– Во сколько там должен быть Люшков?

Ясновский лихорадочно вспоминал:

– В девять, нет, в десять! То есть в десять он выходит… В половине одиннадцатого, господин полковник!

Дулепов и Клещев одновременно взглянули на часы. Стрелки показывали начало одиннадцатого.

– У-у, – горестно застонал Дулепов. – Модест, быстро тащи его в машину! Не могу видеть эту тварь!

За шефом с треском захлопнулась дверь. С косяка тонкой струйкой посыпалась штукатурка. Семейный портрет покачнулся и рухнул на пол. Ротмистр натягивал брюки, но нога никак не попадала в штанину. На помощь пришла жена. Вместе с Клещевым она кое-как одела его, помогла вывести на улицу и посадить в машину.

Дулепов, сыпя проклятиями, подгонял водителя. Клещев благоразумно помалкивал. Молчал и его заместитель Соколов. Оба знали не понаслышке, что значит попасть под горячую руку шефа. В запале тот не разбирал, кто прав, кто виноват, и его костлявый кулак выбил не один зуб у подчиненных.

Ротмистр, мучаясь от похмелья, забился в угол и боялся проронить лишнее слово. На крутых виражах его подбрасывало, тошнота подкатывала к горлу, но он молил Бога только об одном – чтобы опередить красных боевиков. В противном случае – а об этом даже не хотелось думать – Дулепов спишет провал операции на него. И то, что оставил Люшкова без охраны. И то, что раскатывал с женой по базарам и магазинам, в это время как весь отдел в поте лица гонялся за агентами НКВД… И припомнит, конечно, что казенные деньги, выданные на оплату осведомителей, были спущены в казино. В лучшем случае погонят со службы, а в худшем… Тут уж как повезет…

А Дулепов, покачиваясь как шаман, твердил:

– Где, где они могут торчать? Где? Соображай, Модест, соображай!

Клещев напряг память. Он знал Харбин как пять пальцев, в том числе и район у аптеки Чжао, но этого было недостаточно. Требовались детали: проходные дворы, уличные торговые точки, стоянки машин и извозчиков – всё, по чему вычисляют засаду, но главное – место, где могут сойтись жертва и палач.

– Стоянка такси и извозчиков у харчевни, – вспомнил он.

– От нее метров сто – сто пятьдесят до аптеки, – подтвердил Соколов.

– Все правильно, там у них может стоять машина или пролетка, – согласился Клещев.

– Плюс подходящая позиция для стрелка.

– Вряд ли, далековато. Что там еще?

– Строительная контора Букреева.

– Точно! Через улицу напротив.

– Бойкое место, возле нее вечно толчется народ. И затеряться легко, и позиция отличная. Бабахнул, скакнул в машину – и поминай как звали. – Соколов в возбуждении хлопнул по коленкам.

– Вот ты его и закроешь, – согласился Клещев, – возьмешь в помощь ребят Хватова и наглухо заблокируешь подходы к конторе. Особое внимание удели окнам, что выходят на аптеку. Улица там узкая, могут пальнуть через стекло.

– Понял, – ответил тот и предложил: – Мефодич, надо бы прошерстить чердак…

– Молодец, что вспомнил! – одобрил Клещев и обратился к Дулепову: – Азалий Алексеевич, как – такой план принимаете?

– Действуйте, – кивнул шеф и напомнил: – Про проходные дворы не забудьте.